Александр Зеличенко
Свобода и быдло – оборотная сторона
либерализма
Поводом к написанию этой статьи послужило
обсуждение вот таких путевых заметок в социальной сети «Гайдпарк», где автор
делится впечатлениями от частых поездок в плацкартных вагонах. Впечатления сами
по себе довольно печальные – мой богатый опыт подобных путешествий лет 25-30
назад подобных впечатлений мне не доставил: за исключением одной ночи в поезде «Ужгород–Львов»
я случаев откровенного хамства в поездах не помню. Впрочем, лучше приведу
цитату:
...Ездить
мне приходилось и с футбольными болельщиками, с вокзала начавшими заряжаться
пивом и оравшими свои кричалки на каждой остановке, и с простыми гегемонами,
столь усиленно баловавшиеся беленькой, что их снимали с поезда уже в
Рязани. Попадались мне беспардонные крикливые тетки - челночницы, занимавшие
все свободное пространство своими необъятными телесами и клетчатыми сумками;
быстроглазые субъекты с картишками в намозоленных на лесоповале руках в
наколках и непонятными ксивами; разряженные как на парад дембеля при всех
регалиях и блестящих цацках, без устали отмечавшие свое освобождение и первые
дни на воле... Однако страшнее и неприятнее всех в поездах были детки. Особенно
мелкие, лет 5-8. Один такой, на протяжении нескольких часов возил по столику
свои машинки, оглашая окрестности звукоподражанием заводящемуся
мотоциклетному мотору по одобрительными взглядами счастливых родителей. Другая,
требуя книжку или шоколадку, истерически вопила и каталась по полу, рано или
поздно вымогая у доброй мамочки предмет своего каприза. Я рисковал выдранными
глазами, если бы посмел пикнуть что-либо в адрес их ненаглядных чад... Спустя
годы, они вырастают и превращаются в более или менее благополучных сограждан,
привыкших заботиться только о собственном спокойствии и благополучии, для которых
чужие настроение, интересы или потребности не имеют никакого значения,
особенно, если они противоречат их собственным...
Вывод автора звучал вполне подготовленным:
Виноваты
в этом все мы - родители, учителя, соседи и просто прохожие, не способные
встать на пути зарвавшегося быдла, ... обозначив пределы его личной свободы,
которая оканчивается там, где начинается свобода, жизненное пространство и
интересы другого человека. Отчего-то считается более культурным отвернуться, не
заметить, промолчать и обойти, нежели урезонить бузотера...
Казалось бы ничего особо интересного:
нормальные дорожные наблюдения-размышления – «быстро лечу я по рельсам чугунным, думаю думу свою». О чем тут еще писать?
Оказалось – есть о чем. Поразило меня обсуждение статьи.
«Гайдпарк» позиционирует себя как «сеть для
зрелых людей», и, действительно, по составу участников и стилистике отличается
от других крупных русскоязычных социальных сетей. Не то, чтобы все здесь было хорошо,
но и общей культуры, и интеллекта побольше. Поэтому я был совершенно не готов к
тому, чтобы главным мотивом обсуждения этой статьи станут атаки на автора в
тональности «Ишь ты, еще и шляпу одел» и «Если ты такой чувствительный, летай
самолетом». Пахнуло чем-то очень знакомым, но знакомым не лично. Не сразу я
сообразил, что «что-то» – это атмосфера зощенковской прозы. Множество более-менее
грамотно пишущих и связно излагающих свои мысли граждан почувствовали себя
лично оскорбленными нападками автора на поездное быдло. Другими словами, поведение
быдла показалось им нормальным и естественным. Другими словами, в быдле они
узнали себя.
Вот это, пожалуй, новинка нашего времени.
Раньше между быдлом и культурным человеком пролегала довольно четко
обозначенная граница. Между ними как бы шла война. И, как показывает русская
история конца 19-го – 20-го веков, быдло в этой войне проигрывало: его
становилось все меньше и оно становилось все менее агрессивным.. Во всяком
случае, во второй половине 20-го века зощенковская проза представляла интерес,
главным образом, исторический. Последние же два десятилетия, похоже, изменили
соотношение сил в этой войне кардинально: быдло перешло в контр-наступление и сегодня
развивает стратегическую инициативу.
Однако и это наблюдение само по себе еще
не так интересно. Гораздо интереснее другое – связь такого массового обыдления
с той дорогой нам всем философией, которую мы лелеяли и продолжаем лелеять,
философией либерализма. «Это сладкое слово свобода». И в самом деле, такое
сладкое. Такое необходимое, чтобы можно было нормально жить и работать. Без
свободы никуда. И в самом деле никуда. Мы упивались свободой начала 90-х годов.
Она вселяла надежду и радость. И мы не заметили, как свобода воровать, убивать
и растлевать затопила нашу жизнь.
Для многих и сегодня это сладкое слово остается
знаменем надежд на лучшее будущее. Но и те, кто уже догадался, что
экономическая свобода нуждается в жестких ограничителях, и даже те, кто
начинает догадываться, что в не менее жестких ограничителях нуждается и наш
главный кумир – свобода слова, все еще далеки от понимания, что само понятие «свобода»
нуждается в существенном, очень существенном переосмыслении.
«Свобода – возможность делать что хочу» -
естественное, но очень детское понимание свободы, которое ведет к самым
грустным социальным последствиям: «дрожжевому» росту быдла и обыдления. Все
хотят такой свободы. И единственным своим следствием подобная свобода может
иметь совсем страшную несвободу, когда общество оказывается вынужденным ограничивать
все и всяческие свободы. Именно к такому антилиберализму катится сегодня
Россия. И прикатится, если мы не начнем быстро учиться, что свобода не может
быть безграничной, а может быть лишь очень жестко ограниченной. Другими словами
– что «свобода – это несвобода».