Александр Зеличенко
Психология Совести
Статью с таким названием нужно было бы
задумывать как сугубо-академическую: с аннотацией и обзором литературы,
сдержанным стилем и таблицами цифрового материала. Но по ряду причин стиль научно-популярный
видится мне более адекватным для этой темы, хотя я буду использовать в этой
короткой заметке и терминологию, и манеру изложения, принятые в академической
среде.
1.
Проблема
моральной регуляции поведения – две совести
Что такое совесть с психологической точки
зрения? Ответ на этот вопрос требует более широкого контекста: разговора об
этическом сознании – о той части психики, которая оперирует оценками
«хорошо-плохо», и заведует моральной регуляцией поведения – механизмами,
которые побуждают человека поступать хорошо и не поступать плохо.
Что знает психология об этическом сознании
и моральной регуляции? И чего академическая психология не знает?
Знаем мы совсем немало. Мы знаем о том,
что в процессе взросления (социализации) человек у-сва-ивает и о-сва-ивает (интериоризирует)
существующие в культуре того общества, в котором он растет, оценки, «что такое
хорошо и что такое плохо», и способы оценивания. В результате, в сознании
формируются семантические шкалы и пространства, в которых разные известные
человеку вещи мира (люди, поступки, события и т.д) упорядочены по степени их
хорошести, а сам человек приобретает определенные психические орудия – умения
оценивать вещи мира как хорошие или плохие. К таким орудиям относятся,
например, психические формы построения умозаключений – логических выводов о
хорошести или плохости объекта оценивания.
Чтобы не упрощать излишне эту картину,
нужно упомянуть о разных типах оценочных шкал «хорошо-плохо», которые
сосуществуют в индивидуальном сознании. Наряду со шкалами «хорошо-плохо
абстрактно» в ней существуют и многочисленные шкалы «хорошо-плохо для меня»: «хорошо-плохо
для достижения той или иной моей цели», «хорошо-плохо для реализации той или
иной моей ценности», «хорошо-плохо для той или иной моей группы (семьи, партии,
народа...)» и т.д. и т.п. Таким образом, формируется чрезвычайно сложная
картина этического сознания со множеством неоднозначных и противоречивых
оценок, которые выстраиваются в системы с элементами иерархического
соподчинения. Эта картина и служит картой для «моральной навигации» поведения.
Такова канва научно-психологических
представлений о моральной регуляции поведения. Хотя само понятие «совесть»,
насколько мне известно, в понятийном аппарате психологии не закрепилось, его
легко ввести в такую систему представлений, например, следующим образом:
совесть – это система моральных оценок, основанная на «абстрактных (или
альтруистических)» оценочных критериях, в противовес системе «эгоистических»
оценок («хорошо-плохо для меня, моей группы и т.д»). Попросту говоря, когда в
человеке борются две мысли: «надо делать уроки, потому что учение - свет», с
одной стороны, и «хоршо бы пойти в кино, потому что делать уроки скучно, а в
кино весело», то такой подход определяет совесть, как побуждение продиктованное
«абстрактным» этическим требованием
«Надо учиться».
Я назову эту известную и понятную
психологии совесть «совестью первого рода».
Но существует и совсем другая «совесть
второго рода», которая не только не известна научной психологии, но и признана
ею может быть только в результате преодоления серьезного ментального
сопротивления. Что это за «совесть второго рода»?
Прежде всего, опишу явления, которые
свидетельствуют о ее реальности.
Явления эти встречаются у большинства
людей не ежеминутно, но, вместе с тем, и совсем нередко. Человек стоит перед выбором, не знает как поступить. Логика
подсказывает ему один вариант действий, но что-то (беллетристы говорят о
«внутреннем голосе», хотя здесь гораздо правильнее было бы говорить о внутреннем
руководителе, или, даже точнее, о внутреннем Руководителе ) подталкивает его
поступить по-другому. Этот другой способ поведения не сулит никаких выгод,
скорее наоборот. В том числе, он не сулит и одобрения со стороны окружающих,
так как не выглядит «абстрактно хорошим». А вместе с тем, побудительная сила «голоса»
настолько велика, что человек просто не может ему противиться, и после некоторой
внутренней борьбы вынужденно подчиняется. И только через долгое время понимает
всю правильность и необходимость когда-то принятого им нелогичного и как будто
ни чем не мотивированного решения.
Я говорю не об импульсивных решениях «чего
моя левая нога захочет» и не о таких же малоизвестных академической психологии
феноменах «зомбирования», когда человек становится игрушкой в руках «темных
сил». «Совесть второго рода» – я буду называть ее Совестью (с большой буквы) в
отличии от совести с маленькой буквы, «совести первого рода» – проявляет себя в
том, что ее советы благотворны (прошу прощения у профессионалов за слово не из
психологического словаря), хотя очевидность их благотворности открывается не
сразу.
Когда человек замечает этот феномен и
начинает ближе знакомиться с ним, изредка звучавший голос начинает звучать все
чаще, пока не становится постоянным. И постепенно человек учится отличать его
от многочисленных иных голосов,
заполняющих его сознание – голосов разного рода желаний, идей и т.д. И тогда бывшее
уникальным и атипичным явление становится устойчивым и постоянным. (А
одновременно – и все более ценимым.)
Здесь, пожалуй, время подвести
предварительный итог: Совесть отличается от других моральных регуляторов
поведения следующими свойствами:
А.
Алогичностью – невыводимостью из «моральных аксиом», которыми пользуется
человек, логически выводя свою моральную оценку);
Б.
Непосредственностью – знание, хорошо «это» или плохо, и знание о том, как
человеку должно поступить, приходит к нему не в результате рассуждений, а
непосредственно, одномоментно;
В.
Несомненностью – в отличие от рассудочных оценок, которые всегда множественны и
противоречивы («с одной стороны, это хорошо, но с другой, плохо»), что
порождает сомнения («когнитивный диссонанс» - очень умное, научное слово),
голос Совести звучит как истина в последней инстанции, места для сомнений не
оставляющая.
Г.
Силой побуждения. Сопротивление этому голосу возможно, главным образом, через
попытки заглушить его. Но даже будучи заглушенным, он продолжает работать в
психике, порождая , в частности, такие явления как стыд – сожаления о том, что
ведешь себя не в соответствии с требованиями Совести.
Д.
Практической полезностью: следование советам (приказам) Совести приносит
результаты, которые при их ретроспективной оценке оказываются не только
хорошими, но и гораздо лучшими, чем то, что человек мог бы пожелать себе сам в
момент принятия решения.
2.
Существует
или не существует? И как насчет бритвы Оккама?
Существует ли вообще такой феномен? И не
является ли все это моей выдумкой? По-настоящему
достоверные ответы на эти вопросы можно получить только одним способом –
пережить явление самому. Мой тезис состоит в том, что вам, уважаемые читатели,
это явление знакомо, что оно есть в вашем опыте, и что все дело в том, чтобы
его вспомнить. Но у любителей споров есть очень простой контр-аргумент, которым
они могут доказать мне мою неправоту: нужно просто сказать, что им ничего
похожего переживать не приходилось. И они немедленно убедят меня в том, что им
Совесть незнакома, что в знаемой части их внутренней вселенной Совести нет. Но
естественно, у меня останется возможность (и, должен сказать, я не примену ей
воспользоваться) продолжать считать, что Совесть все-таки существует в еще пока
неизвестной им части их внутренней вселенной.
А как насчет Оккама – нет ли здесь «удвоения
сущностей»? Нельзя ли обойтись без введения нового понятия? Нельзя ли все
объяснить уже имеющимися в психологии объяснительными схемами?
Те
свойства Совести, которые я только что перечислил, показывают, что этого
сделать нельзя. Рассудочные моральные рассуждения и оценки не только выглядят в
интроспекции совсем по-другому, чем звучание голоса Совести, но и такими свойствами
Совести, как точность и мудрое прозрение будущего (я назвал выше это «практической
полезностью») не обладают. Можно было бы пытаться объяснять алогичность
наличием скрытых, неосознаваемых человеком моральных аксиом, а
непосредственность – высокой скоростью
глубоко интериоризированных и оттого неосознаваемых логических процессов, но,
хотя такие объяснения кажутся искусственными и сами по себе, их главная
слабость в другом – они не могут объяснить ни убедительности Совести (когда
человек услышал голос Совести, у него уже нет нужды искать иные варианты оценок
или собственного поведения), ни ее силы, ни мудрости-полезности ее приказов.
3.
Вызовы
концепта «Совесть» научной психологии и философии
Наряду с некоторыми другими известными
психологии, но мало изученными ею явлениями, такими, как, например, вдохновение,
феномен Совести ставит перед современным научным мышлением вопросы, далеко
выходящие за рамки собственно психологии. Существование внутри индивидуальной
психики мощного руководителя, способного не только прозирать будущее, но и
направлять человека по оптимальной жизненной траектории, необъяснимо в рамках
парадигм, существующих в современной материалистически-позитивистской философии
науки. Здесь перед наукой приоткрывается дверь в иные неизвестные ей миры.
Тем-то эти феномены и важны.
4.
Главная
задача психологии Совести
В этой короткой заметке я не стану отдавать
дань академической традиции: говорить о
всех – теоретических (общепсихологических
и дифференциально-психологических) и прикладных (психодиагностических и
психотехнических) – задачах психологии Совести. Остановлюсь только на последней
группе. Главные вопросы здесь – как развить Совесть, как научить человека
сначала узнавать голос Совести, а затем слышать его все более отчетливо и все
более постоянно.
Ответы на эти вопросы требуют более
широкого контекста духовного развития. Все эти задачи решаются через расширение
сознания и самосознания. Несмотря на их фонетическое и лексическое сходство
задачи расширения сознания и задачи расширения самосознания – это хотя и
связанные между собой, но во многом все-таки существенно разные и
самостоятельные задачи, методы решения которых отнюдь не тождественны.
Расширение сознания – это развитие
способности видеть мир все более сложным: все больше вещей мира и все больше
разнообразных связей между ними. Эту способность развивают любая
интеллектуальная и эстетическая деятельность, равно как и многие специальные религиозные
«практики».
Расширение самосознания – это формирование
все более и более объемного и сложного «образа Я». И здесь ведущую роль играет работа
по систематическому самонаблюдению (организованной интроспекции) и ее
естественное дополнение – самоосмысление. В ходе этой работы человек открывает
в себе множество идущих одновременно и последовательно психических процессов
разного уровня осознанности, часть из которых выглядит в интроспекции как
голоса персонажей внутренней жизни, существующих в сложных отношениях между
собой и как бы разыгрывающих пьесу со сложными сюжетными линиями. Психика
открывается внутреннему взору в виде сценичекой площадки с множеством
действующих лиц, стремящихся говорить одновременно, перебивая друг друга и заглушая
голоса партнеров. В результате сцена покрыта гулом, в котором голоса тех или
иных героев улавливаются спорадически и только случайно. Относится это и к
голосу того персонажа, которого я назвал Совесть.
По мере развития самосознания человек учится
прекращать (укрощать) гам на своей сцене и распознавать голоса разных действующих
лиц. (Это направление психотехники получило название «психосинтез».) В ходе
такого научения, человек и научается слышать Совесть все лучше. Образно говоря,
Совесть лучше всего слышна, когда все остальные герои нашей «психодрамы» молчат.
Поэтому многие религиозные практики такое большое значение уделяют достижению «внутренней
тишины».