Александр Балтин
МАЛЕНЬКАЯ ЕВАНГЕЛЬСКАЯ ПОЭМА и другие стихи
МАЛЕНЬКАЯ ЕВАНГЕЛЬСКАЯ
ПОЭМА
Алмазная Нагорная –
Как прозвучала
проповедь для нас-
Коль продолжаем
длить пустое, вздорное,
О себялюбии
вести рассказ?..
Соседи у
подъезда языками
Который чешут
час? О чепухе…
О марках
телевизоров – и сами
Зачем не
знают здесь, маша руками
Стоят…
Вздыхает бабка – эх-хе-хе…
Поэт выходит – он
известен мало –
Собою горд: мол, не
болтал я зря.
Гордыня «я»
упрячет в одеяло,
А думал: стих: духовная заря.
Евангелия внешне
очевидны –
Не очевидны
копи глубины.
За столько
лет не поняли! – постыдно!
Живём, не мучась
комплексом вины.
Евангелия превышают
тексты
Сознания – оно мало – объём.
У нас
всё больше действия
и жесты,
А о
душе совсем чуть-чуть
притом.
Раздранный мир – деньгами, нищетою.
Амбивалентность, как атлет
сильна.
Все знают
про верблюда и ушко и
Мысль эта
так легко отстранена.
Мешает деньги
громоздить она.
В остатках
Вавилонской башни птицы
Навили гнёзд. Из
нас растёт трава.
Насколь с
гордыней просто единиться,
Столь свет
понятен нам едва-едва.
От Ветхого
Завета до Нагорной
Века прошли, и
люди подросли.
Столь всходы
обеспечивают зёрна,
Сколь хватит
сил у золотой
земли.
И вот
Христос взят снова. Вопрошает
Его опять
об истине Пилат.
Богач проснулся. Тяжело зевает,
Пьёт кофе, завернувшися в
халат.
Вновь бьют
Христа…В помойках неустанно
Копаются, истрёпаны,
бомжи.
Пьют в
кабаках мажоры окаянно.
Кто вспомнит, что
полезно для души?
Взят, взят Христос…Ленивый поп
зевает.
Идите с
миром все – таков ответ.
Ответа толстомясый
сам не знает,
Зачем ему
астральный свет?
Нагорная нам
кодексом не стала,
И кодексов
нагромоздили – жуть!
Коль заблуждались
много и немало
Страдали – не пора
ль изведать суть?
VOICE
От всех расстройств
теряешь voice —
бормочешь не своим.
Воспеть ли сумму тех
расстройств?
Страдать мы не хотим.
В страданиях увидеть суть
Не удаётся нам.
Из топора не сваришь суп,
Всем будет по делам.
Свой голос важен, господа
Помимо всех расстройств.
Так сохраняйте ж навсегда
Неповторимый voice.
* * *
Не обедал сегодня,
Строчек написана сотня —
Какие из них меня
Оправдать хоть в
чём-нибудь смогут?
Съесть что ль фруктовый
йогурт
По завершении дня?
Телесная пища — это
Не против законов света…
Духовная сытность моих
Строчек сколь очевидна?
Иль за иные стыдно?
Расползается жиром стих…
Настоящее столь серьёзно,
Сколь менять что-либо
поздно.
Оправданий себе ища,
Выйти гулять под вечер.
Строчками изувечен,
Соринку смахнёшь с плаща.
Вечер. Осеннее время.
Как в Париже иль Риме
Выглядят вечера?
Не знаешь. Трамвай
проехал.
По улице катит эхо.
Сегодня идёт во вчера…
Всегда уходит сегодня.
Зачем написана сотня
Строчек — ответа нет…
Фонарей шаровидны опалы…
Листья — цветные
кристаллы,
Преломляют причудливо
свет.
* * *
Ревизия аттракционов —
Где проржавели, где ещё
Вполне пригодны — сеть
законов
Механики. Цени её…
Она детишкам и позволит
Познать полёт, вращенья
блеск.
И парк густой не
приневолит
Зайти в него. Густой, как
лес.
ПАНТОКРАТОР
Ржавые стрелы лучей
Поразят облака.
Вздрогнет в мозгу ручей
Истины от ветерка.
С лицом, как ржавый топор
Старый ты сам, тяжёл.
В мозгу — размышлений
сор.
Да поможет глагол!
Пантократор глядит
Грека в душу тебе.
Феофан знаменит —
Не мечтал по судьбе.
Пантократор прожжёт
Глазами душу твою.
Ко кресту вера прибьёт.
Веру я воспою.
Без веры земля мертва,
Солнце не светит, нет.
Слабо звучат слова,
Искажается свет.
Веры тугой напор
Грешного вверх влечёт —
Влиться в ангельский хор
Хочет — да кто ж возьмёт.
С лицом, как ржавый топор
—
Чем же ты, слабый, жил?
Сам ты — сплошной позор,
Убывание сил.
Пантократор везде.
Он душу твою бережёт,
Суть твою и т. д.
Значит ад не сожжёт.
Пантократор везде —
Стремись только к нему —
Ныне и присно, здесь
И там, отрицая тьму.
* *
*
В деревню к деду
приезжал,
Там яблоки такие были!
И — помогал, их собирал,
Шарами золотыми плыли.
И с белым гусем он
дружил,
Гусь по пятам — ну как
привязан,
И рыбу на пруду удил
С ребятами…
От счастья разум
Прозрачно-мнился-золотым.
Теперь дед стар. Внук
взрослый. Рядом
Сидят — дед сивым стал,
седым,
Дымит, как раньше
самосадом.
-А скоро к бабке ты меня
Свезёшь, внучок. Такое
дело.
Закатное сиянье дня
Всё красит золотом умело.
* *
*
Старик из больницы
вернулся домой —
А родные цветы мертвы,
Сын забыл поливать, и сын
чужой,
Так давно получилось,
увы…
Ходит старик, на землю
глядит
В горшках — вся в ранах
она,
С родными покойниками
говорит,
Была к ним любовь сильна.
Даже столетник — могучий
был,
И тот не смог без воды.
Бальзамин такую красу
дарил,
Щучий хвост — как
скукожился ты.
И плачет старик, бедный
старик,
Глядя на прах своих
Растений, и даже в плаче
тих —
Так жить незаметно
привык.
УВЫ…
…Катала Славка служкой
стал,
Индус убит, Вован на
зоне.
Штырь спьяну по ментам
стрелял:
Братан отмазан.
Хмель в законе.
А Даймон бизнесмен крутой
—
Свой клуб ночной,
бензозаправки.
Дружили с детства, и
шпаной
Понятно были. Мелочь
ставки.
Потом вдруг ставки
возросли —
Держали рынки и стреляли,
И — короли своей земли —
Успешно многих крышевали.
Шнур был убит, Витасик
сел…
Легенды наших дней такие.
Ты из-за оных разглядел
Портрет сегодняшней
России?
ГРУСТНЫЕ ФИЛЬМЫ
От осени многолиственной
Хочется скрыться в кино.
Приключенческий фильм
неистовый?
Или тебе всё равно?
Лучше грустные фильмы —
Лёгкая музыка их…
Парижем повеет сильно —
Он — для людей других.
И герой уходит, уходит
По улице в никуда.
Грустный мотив угоден
Сегодня тебе? О да…
Крыши чужого города,
Неба синеет…Сие,
Возможно, подобие довода
В пользу твою, бытие?
К осени многолиственной
Вернуться мне надлежит.
Не шути только с истиной
Листьев — плачут навзрыд.
* *
*
И чтоб — Не требую
награды —
Твоим девизом стало —
жить
Так, вероятно, только
надо,
С души согнав амбиций
жир.
БЕСЫ
1
В сто голосов болбочут, и
влекут
К свершеньям чёрным, волю
подчиняя
И обольщая ум. Идёт
маршрут
Провинцией — убогая
такая.
Заборов кривизна и всюду
грязь.
И люди строят истовые
планы.
Стяжать победу адовую
тщась,
Со властью, полагают,
будем — паны.
Кириллов спать ложится
поздно, он
Исследует себя ночной
порою.
А кто нарушит
нравственный закон —
На шею лучше камень, я не
скрою.
Зачем их слушать — бесов?
Ну, зачем?
Как будто нету солнечного
света,
Как будто мало световых
систем!
В провинции когда-то было
это.
Петруша Верховенский и
друзья
Его, их сумма действий
одичалых.
Потом — России сбита
колея.
Предупрежденье праздно
прозвучало.
Не подчиняйся бесам
никогда,
Бори свои иллюзии дурные.
Грязь хлюпает, как будто
навсегда
Грязь воцарилась мерзкая
в России.
2
Кириллов спать ложится
поздно.
Крив город, худ, и в нём
потьма —
С надеждой жить придётся
розно,
Коль столь кривые тут
дома.
Сколь с бесами найти
возможно
Взаимопониманье? Нет,
И не пытайся — так
тревожно,
Когда вокруг смещённый
свет.
Кириллов прав тогда? Едва
ли,
Нельзя же бесам отдавать
Жизнь, что возможность
вертикали
Таит — но как
расшифровать?
ПАМЯТИ АРХИЕПИСКОПА
ЛЮДИНОВСКОГО ГЕОРГИЯ
Людиновский Георгий умер
—
Сошёл он к водам вечных
сумерек,
Иль в яркий свет отсюда
взят?
Сколь чист был, проходя
тропою
Такой привычною, земною?
Строг, аскетичен умный
взгляд.
Глубок ли взгляд? Не
понимаю.
Суммировав всё, что я
знаю,
Осознаю, как сам я мал.
И самоцветы православья
Познаю сердцем сердца
разве я?
Георгий, верится, познал…
* * *
Время земляное, кровяное,
Время измеряемое
той
Адской, пламенеющей войною,
Что владычествует
над страной.
Первый раз
противника убивший
Смотрит на
ладони – все в крови.
Жизнь забравший, сам негоже
живший,
Как теперь
узнает о любви?
Смерти голос
пострашнее смерти…
И в окопах ржавая
вода.
Молишься, и от
промозглой тверди
Нет ответа, нету
никогда.
Земляное нечто, кровяное
Входит в
тело, тяжело гудит.
Где же
детство – светлое, родное?
Юность где? И
пуля просвистит.
Просвистела – значит не
убили.
Страшно дальше, надо
дальше жить,
Созидая путь
к дальнейшей были,
Где война – как
то, что не забыть.
БЛОКАДА
1
Зверь-голод. Чёрный мрак
блокады.
Старик и
пёс его – он тощ.
Не убивай
его, не надо,
Но давит
голод, будто толщ.
Был пёс
так близок человеку,
Существованью помогал.
Но человек – он
вверен веку
Страданий – слаб,
ужасно мал.
Пёс был
родным, глаза мерцали,
Всепониманье было
в них.
И прячет
нож старик, но дале
Пса убивает
он – старик.
И воет
сам он по-собачьи,
И мясо
ест…
И сдвинут
мир,
Разорван тьмою, не
иначе,
И светлых
не найдётся дыр.
2
Метафизические стены
Вкруг Ленинграда: чернота.
Кошмар свои
диктует темы –
Вон та
страшнее или та?
На санках
трупы, коченелы…
Из проруби
вода горька.
Клей разведённый – пища тела:
Поддержит иногда.
Тоска.
Тоска смертельна
перед смертью.
В глазах
роение мошки.
Соединяться скоро
с твердью
Едва ли
нужные стихи.
3
Хлеб глинистый, и
ноздреват и сер,
И голода
совсем не утоляет.
А голод
застывает в сфере
сфер
Телесной – он константой
застывает.
Блокадными клещами
город сжат,
И страшно
в перспективу верить, страшно.
А есть
она. Ничто, ничто не зряшно –
Свет победит.
Не будет
город взят.
ГЕОЛОГИЧЕСКАЯ ПОЭМА
Кайнозой, Мезозой, Палеозой…Глыбы времени, геологическая архитектоника
смысла…Симфония смыслов, недоступная разуму, рассчитанному на
горстку лет…Геология,
определяющая жизнь мощью
пластов земли, сдвигами и
разломами…Ящеры, грозно царящие на
земле, ящеры – воплощённый
избыток плоти, и вместе – воплощённая кровожадность; жаркая и
смрадная возня. Гладкая синь
глубоких озёр, и медленно
переходящие их диплодоки (драконы фантазий
ещё не существуют). Как отображены
периоды динозавров в
Ветхом Завете? В каких
стихах живёт зашифрованная
информация о них? Плоть
земли обновляется – жарой и разъёмами, страшно трещит
земля, отделяясь от себе
подобной части, деформируясь
(мост в
аду был разрушен, когда сходил
сюда Христос:
геолого-метафизический разъём,
изъятый из терцин
Данте). Перегруппировываются
континенты. Динозавры не развивались – какое возможно
просветление при разуме
размером с крохотную
корпускулу земли? (Грецкий орех
походит на мозг, но
кто же ждёт
от него развития?). Вертикальное движение душ (если были
они) внутри туш – чудовищно обременены
плотью были динозавры – ирреально, фантомно; геология,
подчинённая сумме высших
воль передаточным механизмом
меняет условья существованья
земли…
Панцирь
слоист и реист – но
это панцирь: нынешней земли
вокруг; незримый, но
реальный панцирь, сотканный излучениями
войн, ненависти, злобы – буро-коричневый, цвета греха – и
золотистые и нежно-синие
струи добра и
сострадания лишь на
каплю легче делают
его тяжёлую суть…
Ещё
чуть-чуть и материки
станут крошиться, и люди, не
совершившие вертикального духовного
восхождения, начнут вымирать,
как динозавры…
НРАВСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА
Нравственная политика – как противоречие
объективной реальности. Впрочем,
так ли
она объективна? Данная в
пределах косной, устоявшейся колеи, иллюзорно зависящая
от болтливых политиков, в
любых решениях поддерживаемых немым
одобрением, больше похожим на
мычание – она условна, также,
как власть капитала – кропотливо пестуемая
и завершаемая попаданием
носителя власти в
смертный ящик (Верблюдов не
берут в царство
небесное: вход через ушко). Нравственная политика – баланс мудрости
и справедливости; баланс –
столь тонкий, сколь и весомый,
ибо мягкое сильнее
твёрдого; баланс, столь
неосуществимый, сколь
внушительно звучат песни
о демократии – псевдодемократии, если по
сути. По той сути, которая
соль жизни: и если не забывать
об оной соли, то
пора задуматься о
совете мудрейших (но не
богатейших) – контролирующих
все важные решения
в стране; совете мудрейших –
по возможности свободных
от себялюбия и
прочих привычных
человеческих прелестей…
Утопия? Да. Но
если она не
станет будущим, то и
само будущее под
вопросом…