Размышления после концерта Хазанова
Я никогда раньше не был на его
концертах, но, конечно, хорошо помнил его телевизионные выступления: и
легендарного «учащегося кулинарного техникума», и «попугая», и более поздние (и
гораздо менее удачные) актерские опыты «гиганта большого секса» или «игрока». А
тут оказался на живом концерте, концерте, где актерского было совсем немного, а
то, что было, было совсем неинтересно, но где безумно интересным был не актер,
а человек Хазанов. Интересным потому, что в этом человеческом Хазанова, как в
капле воды, отразились едва ли не все наши сегодняшние беды.
«Концертом» это шоу даже не очень
можно назвать. Программа была составлена из видеозаписей разных хазановских
реприз (в основном, на разных юбилеях), перемежаемых авторскими комментариями.
Сами репризы (повторюсь) интереса большого не представляли. Интересно было иное
– какими глазами смотрел на экран сам Хазанов. Редко в этих глазах мелькало
удовольствие, часто – напряженное всматривание придирчивого критика. Умные глаза
много пожившего человека, которые портила разве что столь необычная для
подобных мероприятий плохо скрываемая, а то и совсем не скрываемая мизантропия:
этот человек людей не любит, и, наверное, ему есть за что. Что ж? Такая,
наверное, это профессия – жить в среде тех, кого не можешь не презирать. Хотя
что-то не помню я подобной мизантропии ни у Райкина, ни у Никулина. А ведь у
них для нее причин было не меньше. Но это я отвлекся.
А еще интереснее были комментарии
автора всего этого эстрадного бурлеска. Вот начало вечера. Пожаловавшись на то,
что в их профессии нельзя без пошлости, Хазанов рассказывает пару «соленых
анекдотов» на тему о выделениях из женского организма. Ну, нельзя иначе - так
нельзя. Правда снова: что-то я этой самой присущей профессии пошлости совсем не
помню ни у Жванецкого, ни у тех же великих – ни у Райкина, ни у Никулина. Но по
сравнению с юмором Петросяна или Винокура, хазановские истории были еще вполне
благообразны. И наверное, я совсем бы не обратил на них внимания, если бы не
закрывающий первое отделение пронзительный любовный монолог автора, посвященный
Григорию Горину. Лейтмотивом этого стихотворного монолога был протест против
той пошлости, которая захлеснула сегодня цех юмористов. По отдельности,
наверное, ни пошловатые шуточки, прозвучавшие час назад для «разогрева» зала,
ни этот заключительный и по-видимому совершенно искренний монолог не привлекли
бы моего внимания. Но вместе они зазвучали громовым раскатом.
Такой же раскат повторился и во
втором отделении. Здесь Хазанов откровенно горевал по поводу путинского
закручивания гаек, по поводу самоцензуры телевизионных режиссеров, по поводу
отсутствия свободы слова, етсетера... И все было бы хорошо, если не щемящий
финал всего этого эстрадного действа – кадров, в которых герой вечера в стихах
благодарит Владимира Владимировича Путина за врученный ему орден. Занавес.
Что это такое? Автор – отнюдь не
дурак. Как же он не замечает столь очевидных нелепостей? Что нельзя совместить
в одном действе и вздохи по поводу юмора «ниже пояса» на эстраде, и этого
самого юмора, выдаваемого на потеху почтенной публики прямо «здесь и теперь»?
Как не замечает, что грусть по безгласию несовместима с одновременными
благодарностями «душителю свобод»? А вот так – не замечает. Не замечает, и все.
И вот здесь-то и начинается самое
интересное. Ведь Хазанов в такой своей слепой неразборчивости отнюдь не одинок.
Ведь точно так же сегодня не замечают несовместимости одних своих слов с
другими словами (или делами) едва ли не все сегодняшние властители дум (неважно,
каких именно дум они властители). И «патриоты», вздыхающие о величии СССР и не
понимающие, что этим своим величием СССР и готовил свою неминуемую гибель,
причем готовил не с чьей-то посторонней, а именно с их, «патриотов», в то время
партработников и партжурналистов, помощью. И «либералы», проклинающие тиранию
Путина и напрочь отказывающиеся видеть в ней прямое продолжение столь ими
любимого ельцинского времени, продолжение поддекржанное ими самими, их
собственными руками, сующими бюллетени в урну, и собственными языками. Что такое все это, как не та же «хазановская
слепота»? И почему мы ничего не делаем, чтобы хотя бы только приоткрыть глаза?
Почему даже не хотим их приоткрыть?
А вот так – просто не хотим. Не
хотим, и все...