Началась предвыборная страда. Около месяца нас ждут бесконечные разговоры о
выборах и предложения, как бы нам поступить, чтобы было лучше. Месяц мы будем
обсуждать, рвать ли бюллетени или голосовать за какого-нибудь «не-Путина» и за
которого голосовать лучше - Миронова или Зюганова, Жириновского или
Прохорова...
Нельзя сказать, чтобы все это было уж совсем бесполезно. В конце концов,
после этого месяца и прогнозируемой победы в первом туре непобедимого кандидата
больше людей поймут, как устроена наша власть и за кого она нас считает. И
протестовать захотят тоже больше людей...Но на этом польза разговоров о
правильной стратегии на выборах кончается. И начинается вред. Потому что все эти разговоры являются
невольным соучастием в государственной лжи. Почему? Да потому что никаких
выборов у нас уже давно нет. А есть попытки власти (и всегда удачные попытки)
поиграть с народом в приятную для народа, но безвыигрушную для народа и,
соответсвенно, беспроигрышную для власти игру, в результате которой власть получает
формальное подкрепление своего права властвовать. Никаких иных выборов у нас не было и быть не
может, и люди из власти не стесняются об этом говорить открыто, начиная с 99-го
года. Смысл их речей всегда был и остается сегодня простям и понятным: «Руки
надо тому отрывать, кто свое отдает», «А ну-ка, отними!», «Я не отдам некту
яблоко, хоть он дерись». Все же остальное выборное действо– просто
ритуализированное оформление этого властиудержания.
Что же делать? Скидывать власть силой? Вообще-то она именно к этому дело и
ведет своей нахрапистостью и беспардонностью. Взять хотя бы недавний митинг на
Поклонной Горе и его освещение на телевидении. Менее грубым и нахальным было бы
просто сказать всем этим людям: «Ну, и чмо же вы все. Я вас за людей не
считаю». Так можно и святого разозлить. Но все же силовой захват власти не
кажется ни сегодня, ни даже завтра приемлемой возможностью. И только по одной причине
– некому у нас эту самую власть захватывать. То есть «захватчиков» как раз хватает. Авот
распорядиться захваченным совершенно некому.
Сильной альтернативы, и прежде всего сильной идейно альтернативы у нас нет.
Не создали мы эту альтернативу. И не очень рвемся создавать. Конечно, «с
перепою мечом помахать», оно нам куда как ближе, чем вдумчиво и кропотливо
работать над альтернативой.
А без альтернативы или с теми
доморощенными альтернативами, которые выложены у нас на электоральный прилавок
– коммунистической, националистической, либеральной – лучше бы нам пока особо к
власти не тянуться, не дай бог, получим ее – бед натворим, не сосчитать.
А захватить ее можно совсем легко – бойкот власти, кампания гражданского
неповиновения (совершенно мирного) и власть не простоит и недели. Только для
этого захвата нужно быть готовыми – нужно иметь огромную организацию
единомышленников с ясным общим пониманием того, чего мы все хотим и как мы
будем этого добиваться. Вот эту организацию, пусть не сразу огромную, а поначалу
совсем маленькую, и следовало бы сейчас создавать. А не бодаться с властью,
которая, и вправду, очень нехороша и которая даже и не лучше, чем многие из
имеющихся альтернатив, (а может, и лучше – во всяком случае, глупостей от нее
слышно поменьше, чем от многих наших оппозиционеров), не имея сколько-нибудь
ясного понимания, что же делать с этим свалившимся в руки «счастьем», если оно,
неровен час, свалится.
Читая статью Путина об экономике, равно как и многие другие
программно-экономические материалы, подписанные менее известными авторами) я
постоянно ловлю себя на том, что в любом из них – неважно написан ли он
заправским либералом или не менее заправским коммунистом – обходится стороной
самая главная наша экономическая проблема - проблема, без решения которой
нельзя сделать ничего.
Суть этой проблемы очень проста и давно известна: бизнес в России, если под
бизнесом понимать что-то отличное от «хапнуть и убежать» - занятие невыгодное.
Очень высоки риски. И очень невелика премия за эти риски. В чем риск, тоже
известно. Могут отнять. Если это бизнес мелкий, то его могут отнять бандиты,
рейдеры, конкуренты... Если крупный – власть или народ. С властью, правда,(как
и с бандитами иногда) еще можно договориться. Но как договориться с народом?
Если этот самый народ считает (и справедливо считает), что собственность, на
которой построен большой бизнес у него,
у народа украдена.
И где же выход? Он тоже прост. Чтобы бизнес в России стал выгоден, нужно
снизить его рискованность. А для этого нужно договориться. А чтобы договориться
– поделиться. Это знает любой бизнесмен: за безопасность, за «крышу» нужно
платить. Вопрос только в том, с кем и о чем договориться? О чем, понятно. Бизнесу нужна безопасность,
понимаемая широко. Нужно, чтобы заработанное никто не отнял. Нужно, чтобы жизнь
бизнесмена и его близких была в безопасности. А это значит, что должна быть
обеспечена разная безопасность: и финансовая, чтобы не отняли, и физическая,
чтобы не убили, и экологическая, чтобы воздух, которым дышит бизнесмен, и вода,
которую он пьет, были чистыми. Чтобы школа, и телевизор , и кино, и театр не
калечили души его и его детей. Чтобы соседи и прохожие не смотрели на него с
ненавистью. Чтобы его дети могли гулять без телохранителей. В общем,
безопасность бизнеса, понимаемая широко, - это просто нормальная жизнь.
Ну, и кому же за такую «крышу» платить? Кто может обеспечить такую жизнь
бизнесу? Власть? Конечно, нет. Этого никакая власть обеспечить не может.
Нормальную, хорошую жизнь бизнесу может обеспечить только народ. Но... конечно,
не бесплатно. Это бизнесмены хорошо знают – бесплатно ничего хорошего не
бывает. Придется платить, придется делиться. Чем и как? Ну, прежде всего
развитием производства, производством товаров, которые нужны народу. Ну, и
конечно, частью прибыли, извлеченной при продаже этих вновь произведенных
товаров. Ясно, что платить придется много – за дешево хорошую жизнь не купишь.
Готов ли пойти такие платы бизнес? Сегодня сам вопрос не имеет большого
смысла, так как «товара», покупаемого таким образом, бизнесу никто не
предлагает. Но если бы предложили, то очень многие бизнесмены, подавляющее
большинство согласились бы. Соглашаются же на такие условия те, которые бежит из России. В какой-нибудь
Англии они готовы дорого платить за нормальную жизнь, согласились бы и у нас.
Но... что говорить о готовности купить то, чего никто не предлагает.
И здесь мяч оказывается уже на стороне народа, нас с вами. Это мы не можем
предложить бизнесу купить у нас то, что ему, бизнесу нужно, - хорошую,
безопасную жизнь. Не можем, потому что у нас у самих ее нет. Так что здесь
вроде бы и говорить не о чем: речи о купле-продаже здесь идти не может. Но зато
речь может идти о бизнес-проекте, когда желательный для бизнеса (и для всех
нас) продукт – хорошая жизнь – будет произведен «совместным предприятием», в
котором бизнес и общество выступают партнерами.
Готов был бы бизнес участвовать в таком бизнес-проекте – производстве
хорошей жизни для себя (а значит, и для всех нас)? Да, бизнес был бы к этому
готов – иного выхода у него нет, кроме как бежать из страны. А вот готово было
бы к этому общество? И тут оказывается, что как раз общество-то к этому совсем
не готово.
Прежде всего, общество не понимает того, что подобный «бизнес-проект» - это
единственный путь наладить свою жизнь. Очень распространено в нем, в этом самом
нашем обществе желание отнять и поделить, за которым нет желания производить. О
производстве любители делить не думают и губительности халявы не понимают.
Но есть и другая сторона неготовности общества к партнерству в проекте
«Хорошая жизнь». Общество не организовано. Все общество, весь народ ни в каком
подобном проекте участвовать не может. Участвовать в нем может только организация, пусть огромная, пусть всенародная, но организация.
Организация, объединенная общими целями и некоторыми организационными
принципами (грубо говоря, программой и уставом). Такой организации сегодня нет.
А вместо ее есть устойчивая идиосинкразия к каким бы то ни было подобным
организациям. Преодолеть ее пока мы не можем. А без этого мы сами обрекаем себя
на то, чтобы влачить ту жизнь, которой мы, если так можно выразиться, живем. И
винить нам в этом, кроме как себя, оказывается некого.