Александр Балтин
Стихи и эссе
* * *
Сын
настоятеля, алтарничал с девяти
лет. Нравилось, как горячий воск
с толстой свечи
жадно трогает пальцы, и
чешуйки, застывающие потом,
было приятно отковыривать.
Алтарничал, вбирал нечто, а
душа пустовала. Острое отвращение к
мощам. Ощущенье конфетности одежд. Золотые, как сотовый
мёд иконы, сливались в
одно цветовое пятно, и
свечи мерцали ярко, и
становилось томно, странно…
В
18 лет ушёл
из дома, и никогда
не захаживал в
церковь…
Светский, трезвый, крепкий
сорокалетний человек, не трогающий
шкатулку прошлого.
* * *
Смысловая
материя расползается,
атомизируется. Каждый атом равен
другому, и все вопиют
о равноправии. Лестницы нет – есть
плоская решётка бессмыслица. Супермаркет умножен
на шоу-бизнес, они перемешаны
частями, и общая,
зазывающее-пёстрая вывеска гласит – Постмодернизм. Зачем соприкасаться
с тем, что не
имеет духовной сытности? Зачем читать
нечто, не способное возвеличить
душу?
Атомизация
окружающего мира, как отказ
от «я», или смешение
его с массой
всего ложного, завлекательного…
* * *
Осколки
листвы…Нет, не подходит.
Нежная пластика противоречит
понятию осколок. Майская листва, наполненная летней, густою, июльскою силой. Изумрудна? Да. Но кажется
золотой. Цвет золотой – цвет световой
небесной бездны, живого чуда, дарующего жизнь. И
люди – осколки единой,
некогда расколотой сути. Нет, так не
годится. Единая суть вселенной
незыблема, и люди – пульсирующие сгустки
мыслей и чувств, листки огромного
ствола. Не бойтесь, листья –
за осенью – сквозь зиму – придёт
весна.
*
* *
Веерами
разбрызгано солнце. Листья клёна
в окне – будто тысячи
бабочек – не взлетают они, лёгкие. Поезд мая въезжает в
лето, но остановки его не сулят
детской радости. Где острота
восприятья? Сложена в шкатулку
прошлого. Будет – занудная
служба, сиденье в конторе, месяц отпуска…Любуйся веерами
света. Ничего не жди.
* *
*
Продираясь в
грядущее трудно –
Не добавишь, увы, отважно –
Погляди, как листва
изумрудна,
Погляди – только это
не важно.
Как стремясь
обрести в жизни
нишу,
Бьёшься. Ветер завоет
протяжно.
Замираю – и ветер
я слышу,
Только это
неважно, неважно.
Обретая – теряешь. И дальше
Всё похоже – не
очень-то страшно.
Пролетают, мелькают пейзажи.
Видишь их. Только
это не важно.
Что же
следует? Что ли земное
Иллюзорно? Свою строишь
башню.
Я усердно
незримую строю,
Строю долго, но
это не важно.
Важно то, что
назвать не решаюсь:
Рост духовный: работай отважно.
Золотая духовная
завязь.
А другое
неважно, неважно…
* *
*
Есть мистика
России…Сколь
Она понятна? Тем
не мене
Выходим к
свету через боль,
Иначе не
ведут ступени.
Иконы есть – как
соты: мёд
Духовного в
них даден свойства.
И есть
парение, полёт,
И жажда
жить – так чтоб геройство
Свет за
тобою световой
Оставило…В какую
чашу
Нальёте золотой
покой,
Когда поймёте
землю нашу?
Когда поймёте
код её –
Её мистические
звуки.
И прорастанье
через муки
Куда…не осознал
ещё…
* *
*
Просто жить
неинтересно –
Надо чтобы
жизнь была
Как блистательная
песня –
Высока, сильна,
светла.
Из цикла «ЗАМЕТКИ»
3
Бабушку
хоронили с дачи…
Детей
услали к соседям, но
они убежали – выбрались в
пролом забора. Сперва играли
около ручья, собирали камешки, возились в
волглой траве…Потом вернулись
на свою дачу, пробравшись в
дыру в заборе, потихоньку, прячясь в густой траве,
обошли
дом, и, помогая друг другу, залезли на
яблоню.
– Смотри, в том
красном домике наша
бабушка, - сказала сестра.
Она была
постарше.
– Бабушка
больше не встанет? – спросил брат. – Нет, - ответила девочка.
Им
не было страшно, но
таинственно, тихо…
Тень
листвы ложилась на
крохотные, сосредоточенные лица…
4
Сознанье
меняется с каждой
минутой.
Туго
пульсируя, сжимается моллюск.
Византийская осень
предлагает новые и
новые образы; и тени
от листвы, ещё не
облетевшей, заполняют
пространство асфальта причудливыми
письменами.
«Я», вжатое в
глубину телесного пласта, упорствует в
страхе смерти и
непонимании Бога.
Сознанье
меняется, проводя через радугу
ощущений – сложных, витых…