Александр Балтин
СОБОРЫ (ЦИКЛ)
NOTRE DAME
Врастает в
шаровое небо
Собора каменная
мощь –
В нём
звуки рек и
ропот рощ,
Реальность света, омут, небыль…
Химеры могут
говорить,
Пусть не
владея языками –
В кошмарах
продолжая жить,
И в
высоте – в янтарной яме.
Костяк,
разобранный на миг
Довольно хищным
глазомером,
Приблизит к
невозможным сферам,
Где ангельский
мерцает мир.
Хрящи и
рёбра, позвонки,
И тяжесть
плоти колоссальной…
А мир
вообще – он вертикальный,
Горизонтали не
близки.
И важен
перпендикуляр
К златым
основам мирозданья.
Собор,
хотя чрезмерно стар,
Моложе,
чем жилые зданья.
АЙЯ-СОФИЯ
…Но
стрельчатые минареты
В полёт
действительность не пустит.
А небо
грусти не допустит
В душе,
что знает силу
света.
Давленье
куполов серьёзно.
Базилика
– как горный кряж.
Былое переделать
поздно –
Турецкий видится
пейзаж.
Мир христианства
опрокинут
Войсками,
и низринут крест.
Тебе прапамять
не отринуть,
Пускай не
видел оных мест.
И вязь
причудливая будто
Существ огромных
сложный след.
Сочится изумрудный
свет,
Меняя смысла
атрибуты.
Вход даден
в прошлые века,
Где ереси
кипели яро.
Любая жизнь
есть форма дара,
Пусть от
прозрений далека.
СОБОР ВАСИЛИЯ
БЛАЖЕННОГО
Райский пышноцветный
сад,
Клети низкие
внутри.
Каждый
– осознай свой ад,
Созерцая свет
зари.
Главы!
Красный яркий цвет
Совмещает с
синевой
Буйнорадостный сюжет
Жизни,
сладкой и цветной.
Звёзды золотом
горят,
Разномастны купола.
А глубины
укорят
За банальные
дела.
Вот противоречье! Нам
Как его
преодолеть?
Ведь уводит
к небесам
Наши души
только смерть.
САН-СТЕФАН
Поющий камень, стройная резьба,
Фронтоны завершают
крестоцветы –
Все линии
сплетаются в сюжеты,
Какие не
расскажет и судьба.
Орнаменты играют
светотенью,
Крутая крыша
входит в небеса.
Собор подобен
райскому растенью –
Зачем здесь
человечьи голоса?
Зигзаги соплетаются
умело,
Громоздкость башни
устрашает мозг.
И вот – с
земли как будто
виден мост
В просторы – но
закрытые для тела.
И
пение необозримых сфер
Раскроется гармонией
строенья –
Где лишь
любовь, тепло и вдохновенье
Организуют жизнь
нам всем в
пример.
СОБОР СВ. ПАВЛА
Кафедральный собор – мирозданье!
Все нюансы
его включены.
Камень полнит
свободы дыханье,
И его
ощутить мы должны.
Грандиозна махина
такая,
Серый воздух
рассекшая здесь –
Отрицается зависть
и спесь
Мощью явленной, зло
поражая.
Нужно помнить
труды и века,
И ценить
сумму прошлых усилий.
Словно прежде
плывут облака,
Ни почём
им бессчётные мили.
Дверь массивная. Ну
же, входи!
Слишком мал
наблюдатель, ничтожен.
Опыт,
скрученный сердцем в
груди
Говорит
– мир действительно сложен.
МЕЧЕТЬ В
КАИРЕ
Мечеть торжественно
сереет
На
фоне
неба – синевы.
Кто высоту
познать сумеет,
Когда из
плоти мы, увы?..
Цветы окрестно, также пальмы.
Массив мечети – макрокуб –
Он из
породы тайной, скальной
Изъят как
будто, внешне груб.
Медовые слова
Корана
Услышав,
сколь понять легко –
Когда душа
сама как рана,
А небо
очень далеко.
ЦЕРКОВЬ ОЛЕВИСТЕ
Церковь Олевисте…как
перевести – не знаю.
Шпиль,
покрытый патиной. Полёт.
Замершая мысль. Подобье знака.
Стены.
Белизна их. Поворот
Из проулка, и, строга, открылась
Церковь белизной
меловых стен.
Сколь воспринимаешь
жизнь, как милость?
Вход,
и полумрак, и сумма тем
Ум твой
окружающих мгновенно.
Закрома духовного
зерна.
Жаль,
что кровь переполняет
вены,
Лучше б
вера. Слабая она.
ОБОЛЬЩЕНИЕ ВЛАСТЬЮ (СТИХОТВОРНЫЙ ЦИКЛ)
ОБОЛЬЩЕНИЕ ВЛАСТЬЮ
Вероятно,
имеется терпкая прелесть,
Веселящая мозг, совершенно хмельная –
В том, чтоб
в культ возводить
вашу личную смелость,
Благородную храбрость
других отрицая.
Искажая
историю, граду и миру
Объявить о
сакральности смрадной судьбины.
…обязательны бюсты
во всяких квартирах.
Площадям
– монументы, музеям – картины!
Семинарию
– ту, из которой исторгли,
Уничтожить,
попов расстреляв без
сомненья.
И испытывать
полуслепые восторги,
Отменяя религию – псевдоученье.
Пить вино
лучших марок, коньяк и
мадеру,
Перепёлок больными
терзая зубами.
А в
науке любую использовать
сферу,
Прославляя себя
дорогими словами.
Духовиденьм чёрным
владея умело,
Выходить на
контакт с самой
тёмною силой,
Отказавшись на
время от дряхлого
тела
И земною
не грезя уже
перспективой.
Отыскать
мятежа зарождение, чтобы
Насладиться дальнейшею
местью, и – речью
Абсолютно фальшивой
у пышного гроба,
Где обильно
река разлилась человечья.
А под
утро, когда во дворце
грандиозно
Разгорится застолье, подать, и – внезапно –
Генерала зажаренным – смотрят нервозно,
Ошалело собратья, совсем не
азартно.
На подносе – соратник, орехи и
зелень.
-Угощайтесь!
– В дверях появилась
охрана.
Без арестов
сподвижников будет потерян
Даже солнечный
день, золотой, многогранный.
Ну а
ночью глубокой водить
на прогулку
Волкодава огромного
иль добермана.
И луну
обзывать неказистою булкой,
И беседовать
с Господом, грубо и
рьяно.
ТРОПА
ТИРАНА
Пейзажики он
рисовал, цветы
Тарелки супа
ради – не искусства.
На улицах
их продавал. И чувство
Протеста
зрело – против нищеты.
В мансарде
жил, вернувшийся с войны,
Окопной влаги
вкус в сознанье
въелся.
Хоть раз
тот человек раскаты
смелости
Продемонстрировал?
– нам хоть бы
хны.
Вот он
стоит на улице. Идут
Картины слабо…и
цветы как будто
Растоптаны с
холстов – и станет жутко.
В кафе
жаркое, пиво и уют.
Но нечто
зреет в воздухе, и
вот
Невзрачный человек
вступает в партию.
Дурная обывательщина
арию
Исполнит.
Некто речь произнесёт.
О да, к
произнесению речей
Талант в
себе откроет человечек,
Раз невниманьем
мира изувечен
К себе. Уже
хозяин площадей.
Уже толпа
внимает.
Много
лун
Тому назад, что
было вспоминает,
Сегодня во
дворце, когда читает
Расстрельный список – чародей и
лгун,
Мозгляк,
хитрец, любимец толп и
проч. –
Он,
в душу
прочно поместивший ночь.
ИЗ ЖИЗНИ
ТИРАНА
Внучка морщится, глядя на
телеэкран:
Надоела мне
эта ведущая!
Об этом ему
докладывают. И тиран,
Которому привычно
переделывать сущее,
Мановеньем руки
отдаёт приказ –
Миллионы стёрты, что
там красотка?
Морщинистый дедушка
читает на ночь внучке
рассказ.
Артикулируя звуки
нечётко.
Заговор
офицеров
Выдан предателем.
Много
подобных примеров:
Всё вроде
готово – и нате вам!
Закруглённая линия
главенствует в архитектуре
метрополии,
Всюду стекло – любые движенья
видны,
И с
помощью специальных устройств
наши слова слышны.
Философ выступает
на площади – Ныне глаголю
я
О величии
власти, выше которой нет.
Мало хвалил. Прискорбный сюжет.
В резиденции, страдая от
желудочных колик,
Тиран принимает
нунция – что говорит католик?
Потом,
подписав бумаги, и запив
порошок
Дремлет в
глубоком кресле, видит село
родное,
Лачугу нищую, и, испытавши шок,
Вздрагивает,
пробуждаясь. Окно блестит, золотое.
Закат
постарался.
Портрет
на стене
лоснится.
На ветке
каркает птица.
Тиран от
предчувствия сжался.
Чтобы успокоиться, расстрелять новый
мильон
Повелел бы он,
Если
б жалким морщинистым
стариком
В зеркале
не отражался,
Давно уже
полубогом себя не
ощущая притом.
*
* *
Учитель латыни
седобород,
Помимо латыни
тирану преподаёт
Историю византийских
ересей он.
Страху не
поддаётся. Не резон.
Верит,
что выживет, приводя примеры
Стойкости,
веры…
*
* *
Агенты отслеживали
свидетелей юности нищей,
И для
госбезопасности они становились
лакомой пищей.
А лица
людей для тирана
сливались в одно,
И чтобы
оно исчезло, он пил
коньяк и вино.
ДИАБЕТ,
КАК ПРИЧИНА ИСТОРИИ
Просто
потому, что он не может
жареного мяса слопать кус,
он людей бессчётно уничтожит -
сам истерик, и мозгляк, и трус.
Диабет диктатора меняет
область яви на тотальный бред.
Женщину вон ту тиран желает,
и не стар - но сил витальных нет.
Тем не мене, держит в подчиненье
армию, спецслужбы и т.п.
Приступы
рождают отвращенье
к подданным - к бессмысленной толпе.
Алкоголь и сладкое запретны.
Все приказы - новый смертный штрих.
Маслятся зрачки. И, неприметны,
адские огни мерцают в них.
ПОЕЗД ТИРАНА
Поезд его, набитый
роскошью и охраной.
Зернистые стёкла, зеркальные потолки.
А то, что
жизнь тирана была
окаянной
Ему уже
пустяки.
За окном
пейзажики осени пролетают.
С утра
тиран коньяку подать
повелит.
Ладо
– телохранитель – стол накрывает.
Путь,
пройденный ими вместе, велик.
Ладо умеет
всё, когда-то грабили банки
Вместе
– такая легла судьба.
И тиран, жизнь
хорошо изучивший с
изнанки,
Думает,
как разумна его
тропа.
Что уничтожил
массу народа – ладно,
Зато процветает
его страна.
И коньяк
в стакан наливает
Ладо.
И впереди
у тирана радость
одна.
ЧЁРНЫЙ ХОЗЯИН
В имперской
ложе он зевает,
На сцену
глядя – там балет
Движений суммою
мерцает.
Хозяину резона
нет
Не появляться здесь – когда-то
Не мог
сюда купить билет.
А зал устроен
так богато!
Вопросов нет. Сомнений
нет.
Потом с
охраною зайдёт
В кафе
писательское он.
Восторг людей
кивком уймёт.
Поэт за
рюмкой обречён.
Хозяин,
не спеша, коньяк
Потягивает.
Ночь сильна –
Хозяин представляет
мрак
Собой сильнее, чем
она.