Александр Балтин

КАПЛИ ЖИЗНИ

ВСЮДУ ЖЕСТОКОСТЬ

Сытый – пса бродячего пнул,

И заржал, и пошёл домой.

Где-то бомбы летят, и гул

Смертной тяжести, шаровой.

Где-то кто-то кого-то бьёт,

И похищен ребёнок опять

Мать, дрожа, сообщений ждёт,

Деньги должен отец собрать.

Вот действительности портрет,

И жестокости краски блестят.

Тонкий-тонкий добра силуэт

Люди видеть почти не хотят.

* * *

Все наши рассуждения о Боге

Подобны откровениям миноги

О мирозданье – им одна цена.

…нам наша жизнь – и то едва ясна.

МАЛЫШ

Малыш на стол полез, упал,

Был успокоен, ибо плакал.

Потом по ящикам шуршал,

Всё вывернул, играя, на пол.

Наказан, он в углу стоит,

За что – едва ли понимает.

…а кто нам действовать велит

Ум бедный вряд ли постигает.

Ты – взрослый, и – такой малыш,

Твой мозг по ящикам миров

Пошарить тщится – устоишь

Коль – хорошо!

Не надо слов.

Мечтами, действиями ты

Всё время лезешь не туда.

Малыш, законы высоты

Ты не постигнешь никогда.

* * *

Может для монашеского поприща

Был по сути предназначен ты?

Золотая видится вдруг рощица

Высоты.

Ты в неё вступил своей фантазией,

Или виденьем своим.

Ранее, что мнилось непролазным

Превратилось в дым.

Но монашество и одинокое

Деланье в своей тиши

Разные поля.

Широкое

Нечто важно для души.

Тем не менее и узкое

Помогает совершать

Путь, который только музыка

Может правдой укреплять.

* * *

В интеллигентной, тёплой, мягкой

Атеистической семье

Рос, и тянулись массой сладкой

Дни, проходило бытие.

А в пятом классе сочинение

Про Иисуса написал –

Пришло откуда вдохновение

Ты даже не предполагал.

Потом почувствовал – я раньше жил,

И с церковью был жизнью связан,

И я Иисуса так любил,

И путь был чётко мне указан.

И вот откуда сочинение

Ребёнка то произошло.

Жизнь к свету тянется – растение,

Вне света слишком тяжело.

ГОРА

В сугробе раковина ямы,

А рядом толстый мёрзлый пласт…

Гора вся в отблесках рекламы –

Вечерний город столь цветаст.

Мы гору жизни не охватим

В единой целостности. Нет.

Порою за незнанье платим

В проран провалом.

Да. Сюжет.

Мне осознать своё бы место

На той горе - сколь велика! –

Да, никому не будет тесно.

Духовной славы облака.

Иному нужно вниз спуститься,

Чтоб далее начать подъём.

И снова чистая страница,

И в ней стихотворенья дом…

КАПЛИ ДЕТСТВА

Из метрополии – в Калугу,

Каникулярный каталог.

Пружинят тропочки упруго,

Гулял так долго – сколько мог.

Вот магазин Филателия,

Где марки пёстрые лежат.

Купи. Да очень дорогие.

Монетки явно не велят.

Вон та на эскимо монета,

Та – на с капустой пирожок.

Чернеет на дорожке ветка,

Я сохранить её не смог.

Летнее детское лето на даче –

Утром напитано солнцем богато.

Что есть отчаянье, неудачи –

Это узнаешь потом когда-то.

Как велики кочаны капусты,

Как шатрами крыжовник раскидист!

Цветовое оформление мира густо,

А цвет никогда тебя не обидит.

Цокает шарик пинг-понга,

Под вишнями старый гамак.

Третьего дня я приехал с Понта,

От моря не отойду никак.

С братом в пинг-понг на даче играем,

После рыбу идём удить.

Пилили дрова для печки, и знаем –

Вечно будем, без смерти жить.

Коммуналки огромные этажи.

Сколь плазма жизни питательна для души?

Лифт грохочет, кого-то везёт.

Пожилой человек по лестнице вверх идёт.

Кухни в коммуналке были так велики,

Высоки колонки, как маяки.

Папа мой вот, молод он –

Это воспоминаний закон.

Папа – он книги в портфеле принёс.

Колется прошлого ворс,

Ибо папа умер давным-давно.

Прошлого я смотрю кино.

В школу, в первый класс…Сперва троллейбус,

Далее пешком.

После дома – вот она нелепость –

Ну куда, зачем ведом?

А из-за цветов меня не видно,

Гладиолусы чрезмерно велики.

И за жизнь пока ещё не стыдно:

В перспективе видишь огоньки.

Ранец помнится отчётливо:

Чёрно-красный и большой.

В нём учебники, в них топливо

К жизни взрослой, шаровой.

Коридоры школы помнятся,

Физкультурный зал.

Память для чего-то копится –

Для чего? Я не узнал.

На каток во дворе фонари

Жёлтый свет терпеливо кладут.

Лёд блестит, хоть в снегу – посмотри,

Вот и росчерки острые тут.

Дядя учит кататься, а я

Неспособен, весьма бестолков.

И – изъятый из бытия

Дядя – в памяти жив и здоров.

Палатка на берегу Оки,

К воде спуск довольно крутой.

Маленькие рыбаки

Улов горделиво свой

Предъявляют старшему рыбаку.

-На живца пойдёт, - говорит.

Ночью я гляжу на Оку:

Чёрная, не страшит.

Продираться сквозь лес, отгибая

То кусты, то орешину тут.

То под ёлкой - мечтая, мечтая

О трофее – искать.

Поднесут

Вам лисички поляны большие.

А опят – погляди – на стволе!

Где вы дни, где вы дни шаровые?

Ну а дядя в земле уж истлел.

Из окна квартиры глядишь на каток; щедрый фонарь дарит столько света, сколько может.

Когда-то дядя учил кататься – да ничего не вышло – ноги расползались, чувствовал себя коровой на льду.

Дядя давно мёртв, ты глядишь на каток из квартиры двоюродного брата. Белый снег скрывает росчерки чьих-то судеб…

А вот родители ведут тебя – первый раз в первый класс: да здравствует банальность! Тебя почти и не видно за букетом гладиолусов в шуршащем целлофане, а ранец объёмен весьма, красно-чёрен.

В крематории речи над гробом отца. По чёрной ленте уезжает красный гроб – навсегда, навсегда.

Не наседайте, воспоминанья!

Пестрота калейдоскопа слепит.

Утреннее море в Анапе, крохотный краб, бредущий по кромке берега, и вся стекловидная, сине-зелёная масса вод, переливается, играет цветом, и – скорее – в маске – вглубь, вглубь…

А вот – дача детства, дача калужских родственников, вся в буйном злате цветения; огромные кочаны капусты, раскидистые шатры смородины и крыжовника; цикады в малиннике вырабатывают крепкий цинк, и лету не будет конца.

Щёлкает шарик пинг-понга.

Пони на выставке. Кроткий взгляд, чёрная шёрстка, ребёнку хочется прокатиться; в конце концов – кто такой взрослый? Просто выросший ребёнок.

Будь кроток, как пони, взрослый.

ЧИНОВНИКИ

Самим собою недоволен,

Что о чиновниках писать?

Когда хандрою серой болен,

Желанье ясно побрюзжать.

Чиновничья сильна отрава –

Зависит каждый от меня!

Вот этот слева, тот ли справа,

И я для них – сиянье дня.

Лоснится, толстоморд при этом,

Как рыба-телескоп глазаст.

Где выгода? Он к ней с приветом,

И рот его зубаст, губаст.

А кабинет богат, конечно,

Ковёр пушист, как летний луг.

И в креслице сидит беспечно

Банальных взяток верный друг.

Когда собою недоволен,

Зачем, скажи, других язвить?

Ведь человек порой неволен

Избрать, как надо б было жить.

Чиновники! Кровь тараканья!

Одна извилина в мозгу.

Я произволом касты ранен

Насколь – ответить не могу.

Чиновничья дурная сила,

И власть – она по сути пасть.

А то, что всех нас ждёт могила,

Так насладимся жизнью всласть:

Чиновники так полагают…

Слетит, посадят иль убьют –

Их перспективы не пугают:

Сиюминутностью живут.

ПОМНИШЬ?

Помнишь - загодя закупаемые сигареты лежали блоками на полке и ты гадал, что изменится в твоей жизни, когда они кончатся? Не менялось ничего.

Не менялось ничего.

Под будильник мне вставать.

Завтракая ветчиной,

Сон кошмарный вспоминать…

Помнишь лестницу, которую надо было одолеть, чтобы попасть на платформу Калуги второй, выщербленные её ступени?..

Помнишь все отъезды и приезды –

А не слишком много помнишь ты,

Верно, совершенно бесполезно,

Вновь в лохмотья кутаясь тщеты?

Помнишь капель прошлой весны? Ручейки маленькие и грязные меж сугробов напоминают горные речки в миниатюре, порожки крохотные игрушечные. Пора расставаться с детством, да не получается, или – невозможность повзрослеть, как основа для стихописания?

Помнишь ручейки весны?

Детские насколько помнишь сны?

…помнишь собственную смерть?

БЕССОННИЦА

Бессоннице-то что со мной

Лукавить? Слишком откровенна.

Ночною кажется порой –

Она переполняет вены.

Она мне заменила кровь!

Соседние дома огромны,

Темны – из них ушла любовь!

И где-то дрыхнут псы – бездомны.

Я не могу заснуть – хочу,

Но нет возможности подобной.

Я спорю сам с собой, молчу,

Потом я делаю подробный

Реестрик страхов и обид,

И список страхов и ошибок.

Своим ничтожеством убит,

Не вижу звёзд – ни их улыбок…

Лёг.

Остро вошло в мозг

Жало бессонницы –

Жжёт.

Встал.

Сел к столу.

Блики луны на полу.

Мелочи я устал

Впечатленьями собирать,

Родился ведь не вчера.

А когда же мне умирать?

Не знаешь, бессонница, а?

А ты не бойся её – погостит и уйдёт,

И частичку твоей души с собой унесёт.

Жалко, скажи – душу тебе?

Страшно вообще, страшно всегда и т. п.

Иезуитский бессонницы норов

Поскольку тебе за сорок

Знаешь – бормочет в углу:

Вставай, поднимайся, грешный.

Думал – жизнь будет успешной?

А она в пыли на полу.

Что ж, бессонница, я согласен,

Но я во многом не властен –

В частности жизнь изменить.

Однако, я видел зиму –

И верил её призыву

Тишину полюбить.

Ратоборец Егорий нашёлся! –

На бессонницу да с копьём!

Ей-то ведомо, что по чём –

Ну а ты о судьбу накололся.

Ты бессонницу просто терпи,

Не равнять же её со змею

Преогромной и страшной такою.

Ею тоже опыт копи.

* * *

Не всякий мужчина способен любить –

Это женщина знает.

Иной будет чувством играть и юлить –

И мужчину она не поймает.

Любовь – как чувство – наверное, дар,

До слияния душ дорасти

Удастся тому, кто уймёт пожар

(за банальность простите) в груди.

Но тогда он узнает лёгкую высь,

В которой смерти траурной нет.

И где даль – по сути – она же близь,

И вечен торжественный свет.

ПЕЩЕРА

Фарш человеческий в пещере,

В пещере света и огней,

Мозаик, лестниц и туннелей.

Ток надоевших скоростей.

Безлика – слишком многоглаза

Толпа пестреет и ползёт,

И массою живой не сразу

Её признает скороход,

Взбегающий довольно яро

По стёршимся ступеням.

Так

Метро – пещера, только джинна

Ты не находишь в ней никак.

Она нависла надо мной

Пещера смысла и печали.

Она – и радость и покой,

И мелочность иной детали.

Она незрима – вместе с тем

Она до ужаса конкретна.

А чтоб не заскучал совсем

В моё окно стучится ветка.

Я врубался в камень её,

я надеялся – к свету, к свету.

Ну, ещё два удара, ещё,

Луч протянет мне, думаю, ветку.

Всё никак, и пещера сильна.

Раньше были пещеры на диво! –

Помещалась в такой страна.

Разветвлённые ходы она

Представляла едва ли красиво.

А моя?..а пещера моя?

Звуки падают в недра рассудка.

От действительности бытия

Мне становится жутко.

ДУША ЖИВАЯ

Душа живая отличает

Меня от бабочки, жуки…

Душа – она во мне стенает,

И боль сегодня велика.

До радости развей живую,

И мудрость дальнюю познай.

Мне больно – значит существую,

Не уповаю я на рай.

Живая во мне, живая,

Её ощущаю –

Сегодня, всегда, сейчас.

Но ею я не управляю,

И где она – я не знаю,

В ней нечто горит, как свеча.

СКОРБЯЩАЯ МАТИ

Мати скорбью полна –

Скорбящая Мати

Как сама глубина,

Как стихи – но в небесной тетради.

Всем космосом Мати скорбит

О распятом сыне.

Жестокосердьем людским убит,

Вознесётся к Твердыне.

Скорбь её ощутить

Нам не даётся малым.

Стоит лишь Мати просить

О чуде – почти небывалом.

* * *

Вглядывается в свои глаза –

Корень ли души в них видеть хочет?

Или осознать фантазий почерк,

Корень же души узреть нельзя.

Вглядывается в свои глаза

Он, прошедший жизни половину.

…иногда мне кажется – погибну,

Ну а отчего сказать нельзя.

МИСТЕРИЯ

Грозные гроздья мистерий.

Соком полны

Ягоды действий.

Ежели нас упрекнут в фарисействе –

Что ж, мы умрём без вины.

Лестница винтовая

Каменная замшела,

Чёрные вижу щели

Между ступеней её.

Окрестно величье Египта –

Или другой Империи,

Макроимперии света,

Что не уйдёт в забытьё.

Посвящение посвящённых

Насколько оно возможно?

Вера для обречённых! –

Представление это ложно.

За ступенями нижний зал –

Ты должен его пройти,

Чтобы подъём глаза

Светом наполнил – пути.

Мистериален мир –

Детство – как чистота,

Наивность противу мессы

Пола – и высота

Мечтаний.

И винтовая

Лестница вверх ведёт,

Пролётами нарастая,

Рост души подъём и даёт.

Выгляни из окна – снег, Москва, фонари –

Мистерия где дана? Не знаешь – не говори.

Мистерия сфер всегда – в нас, в наших душах она,

Над головами нашими,

Пейте полными чашами

Мистериальный напиток.

Сжигайте возможность улыбок,

Серьёзна любовь

К свету –

Что кровь

Первых - давно – христиан,

Укреплявшая свет.

Вне мистерии нет

Ничего.

Жизнь вне её – воплощённый изъян.

* * *

Над сладострастием победу

Отпраздновал – а вот и гнев.

И как тут прорываться к свету,

Душой притом не обеднев?

Ты постепенно похоронишь

тоску, апатию, раздрай.

А скуку снова проворонишь,

И снова видишь острый край…

ЗЕЛЁНЫЙ СВЕТ СВЕТОФОРА

Светофора зелёный свет

Означает – иди.

Можно. Сомнений нет,

Нечто ждёт впереди.

Так просто – зелёный свет.

Зажгись таковой в небесах

Я полетел бы? Нет?

Нити сомнений в глазах.

Изумруд золотой

Неясной породы мне

Не мигает – стой, значит, стой,

Очевидно вполне.

Стой и жди. И копи

Силы для будущих троп.

Терпением подкупи

Творцов катастроф.

Будет зелёный свет,

Обещающий путь.

Дождик, которого нет

Тоже скрывает суть.

РОЖДЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА

Его выталкивают в смерть,

В какой-то лютый страх и холод.

Нельзя, нельзя перетерпеть –

Вот в пользу крика веский довод.

И узкий выход, плоть и кровь,

Крик матери своей не слышит –

Он страхом судорожно дышит,

И он не знает про любовь.

И таково рожденье всех.

ВОПЛОЩЁННЫЙ ИЗЪЯН

Прореха, раковина, полость.

Изъян материальный не

Столь страшен, как утратить голос

Певцу, известному вполне.

Лакуна, изъязвленье…жутко –

Так воплощается изъян,

Что очевидно для рассудка,

Когда тверез, а если пьян?

А пьян – изъяном воплощённым

Себя сочтёшь…ну и куда?

И быть из яви исключённым

Ужасно страшно, господа.

ТАКОЙ ВОТ ТИП

На скамеечке в парке сидит,

Голубей кормит – дедушка лысый,

А прозванье – Слепой: он бандит,

И доволен лишь долею львиной.

Попрошайки, воришки окрест

Все под ним. К той скамейке подходят.

У него каждый выверен жест,

Знает всё, что окрест происходит.

В коммуналку, где массой живут

Попрошайки заходит, серьёзен.

Знает их утомительный труд,

И бывает и страшен, и грозен.

Принимает и новых в семью –

Да, семьёю свой сброд называет.

Жизнь лелеет и любит свою,

И с бродягами ласков бывает.

ИХ ЖИЗНЬ

…это каша белая кладут

как с предметом ем её рукою

человека рослого зовут

папа папа мама что такое

около прозрачно зелено

вниз и вниз пушисто очень лает

шаг вперёд горбато всё равно

белое оно как будто тает…

-Это сын, наш сын, - он говорит.

-Я и без тебя прекрасно знаю.

-Он нормальный будто, если спит.

Он страдает, я же понимаю.

-Это сын, наш сын… - Молчит жена,

Мужу приготовившая ужин.

-Я не понимаю ни хрена! –

Закричит, закашлялся, простужен.

Ест. – Я слышал, знаешь, о враче!

-Мы всё перепробовали. Пусто.

-Это сын, наш сын…и вообще

Пережарена твоя капуста…

Тополь жёлто-зелен у окна.

Осень чудом световым дана.

* * *

Разного напробовался в жизни,

Опыт в чём не ведаешь исчесть.

Но я говорю – слова не лживы:

Будь, зануда, счастлив тем, что есть.

Это неоправданная дерзость

Больше ныне данного просить.

И в оценках яви только трезвость

Помогает жить.

* * *

Интересно ли, что двадцать лет назад

Было, двадцать лет тому назад…

Был такой же белый снегопад,

Снегопад…

Ехали трамваи сквозь него.

Ничего.

Тоже всё и было…лет назад,

Двадцать лет назад…

Также брёл по сути наугад,

Наугад…

* * *

Нищета стала бизнесом,

Бизнесом, не тронутым кризисом.

Бомжи, собирающие банки

Знают, что это – жизнь с изнанки.

Попрошайничество – искусство –

Вызвать у идущих светлое чувство.

Нищета стала бизнесом.

Кем же стали мы? Воплощённым минусом?

* * *

Я ленивая скотина,

Я жестокая зверюга,

Я и мрак и паутина,

Я холодный будто вьюга.

Я высокий будто космос,

Я работаю всё время,

Я испытываю робость,

Дерзкий я, несущий бремя.

Как во всём том разобраться

И самим собой остаться?

* * *

-Что узнал, сынок, о жизни?

-Мало, ма.

Все порой от страха жилки

И весьма

Адово дрожали, мама.

-Что ж, сынок,

Если на дороге яма –

Холм высок

Будет дальше… - Уповаю,

Раз иду.

Слишком не воспринимаю

Грусть-беду.

-Это правильно, не стоит.

-Но порой,

Ма, воспринимать, как стоик,

Иль герой

Жизнь силёнок не хватает.

-Ты терпи.

Безнадёжно всем бывает.

Не топи

Безнадёгу в русском море.

-Да, не пью.

Друг вон спился – помнишь, Боря?

Я свою

Выпил уж цистерну…Было.

Света, ма,

Часто не хватает…Мило,

Коль зима…

ПОД ЗНАКОМ ОТЦА

…его черты хранит судьба моя:
отец скончался много лет назад.
Но силу памяти давно изведал я:
Она – есть отрицанье забытья,
И я такому варианту рад.

…как папа, с нежной жадностью порой
со сковородки макароны ем…
Не в этом дело! В чём? Ответь! И твой
Привычный баритон звучит совсем
Отчётливо, спокойный и густой.

Я растревожен и, конечно, нем
В тугом силке иллюзии простой.

Ты, помню, на скамеечке сидел,
И разморило, а потом заснул.
Я двигался домой - довольно дел,
Чтоб не будить. А кто сейчас вздохнул?

…а летом мы бродили между дач
в Калуге, о насущном говоря…
…не знал тогда я норов неудач,
не тяготили дни календаря…

Обрёл ли ты покой на высоте,
Немыслимой для наших малых тел?
Духовные сады во красоте
В благоуханье истины узрел?

Твой знак сияет тихо надо мной.
И на пересечении дорог
Хочу тебя спросить – скажи, родной:
Есть от меня на этом свете прок?

Не пройтись нам с тобою теперь
Как любили – по улицам узким,
По проулкам достаточно грустным.
Я всё помню, отец, ты поверь –
Как бродили с тобой по Москве,
Как глядели на…скажем, церквушки.
Я осенние листья в траве
Полюбил – золотые игрушки.
Где ты, папа? Представить нельзя
Шаровые литые пространства.
Сколь моя я не знаю стезя
Будет длиться, но память – богатство.

Приснилось мне, отец, сегодня –
Опять по городу гуляли.
Исхожена маршрутов сотня,
Но новые мы отыскали.
На церковь старую смотрели –
Как акварельна колокольня!
Ходили, папа, даже пели –
Увидел я во сне сегодня.
Как будто жизнь твоя продлилась
Моею, сном таким…не знаю…
Как будто небо приоткрылось,
И тайну тайн я постигаю.

Помнишь – сверхзадача, ты шутил,

Мол, расшифровать язык этрусков.

Маленький тогда я, папа, был,

По-иному мне сегодня грустно в

Возрасте теперешнем моём.

Я не стал, увы, лингвистом, папа.

Сверхзадачу я – построить дом:

Дом стихов – хоть в жизни я растяпа,

Выполнил – и всё включает дом:

Отблески империй, что исчезли,

Мистики цветы сияют в нём,

Шуток разлетятся ловко кегли.

Дом такой насколько видишь ты,

Папа – из посмертной высоты?

* * *

Грядущей Византии вера

Хранимая в сосудах душ…

А очистительная сфера

Сложна, мучительна к тому ж.

Как ту религию представить?

Объединительницу тем,

Которые пристало славить…

Не представляема совсем.

Ядро мистического злата,

Словес слетает шелуха.

Ядро сияюще-богато

Для обновлённого стиха.

Мы – дети ветхой Византии,

Придём ли в новую когда?

Над нами реки золотые

Небес – живительна вода…

БОЖЬЕ ДЕРЕВО

Божье дерево – где лист, где сук,

Все мы части дерева единого.

Не бывает ложного и мнимого,

Всё необходимо тут, мой друг.

Выше неба дерево растёт,

Всеединая громада эта

Мощи числовой, познанья, света,

Хоть с низиною людских забот.

Главная

"Россия в Мире"

"Русская правда", оглавление

"Партстройка"

Пишите