Правда и ложь декларации Русского Собора о правах
"Свобода приобретает ценность, когда человек выбирает добро. Наоборот, свобода выбора ведет к саморазрушению, когда человек избирает зло." "Мы признаем права и свободы человека в той мере, в какой они помогают восхождению личности к добру, охраняют ее от внутреннего и внешнего зла".
Это правда, и очень нужная сегодня правда. Если бы авторы ограничились только этими, безусловно, верными и, более того - крайне своевременными заявлениями!
"Мы отвергаем политику двойных стандартов в области прав человека, а также попытки использовать эти права для продвижения политических, идеологических, военных и экономических интересов, для навязывания определенного государственного и общественного строя."
А это уже полуправда. Да, есть и двойные стандарты, и попытки манипулируя словами о правах человека, продвигать свои политические и иные интересы в ущерб другим государствам, включая и Россию. Все это есть. Но есть и другое: в России, действительно, ущемляются права одних людей в интересах других людей. Авторам декларации говорить об этом не с руки - это не та правда, глашатаями которой они готовы быть. Так что же удивляться, что эту правду им говорят другие.
А дальше правда кончается и начинаются неуместные для декларации рассуждения на уровне троечника философского факультета, да еще и содержащие непростительные и для троечника логические ошибки. Но это еще пол-беды. Дальше к большой правде декларации подмешивается маленькая ложь конкретных политических интересов, на которые реально работает декларация. Пристроить маленькую ложь рядом с большой Правдой - излюбленный прием манипуляторов общественным сознанием. И чего уж тут удивляться, что "либералы" так настороженно встретили соборную декларацию.
Взять хотя бы заявление о самобытной русской цивилизации. Кто уполномочил Собор - эти несколько сотен человек - говорить от ее имени. Да и есть ли она эта, эта наша цивилизация - есть или еще только будет?
Опорой для той постановки вопроса о правах человека, которую ищут авторы декларации, есть вопрос о высшей ценности нашей жизни. И вопрос этот звучит так - человек или Бог? Евангелия четко отвечают на этот вопрос: Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим: сие есть первая и наиважнейшая заповедь; вторая... возлюби ближнего. Если мы не верим в Бога, то важнее всего для нас человек. Если верим - Бог. Вот камень преткновения. Авторы декларации юлят, вводя понятия "ценность" и "достоинство", приписывая человеку "особую ценность", которая "не может быть отнята" (кем?), объявляя нравственный закон универсальным и отождествляя его с совестью.Смешение нравственности и совести, культурно-определяемого и фиксируемого в традиции "хорошо" и Божественного "хорошо" - это не просто теоретическая ошибка. Она нужна людям церкви для обоснования своих особых прав на "хорошесть". Она готовит более чем странный вывод, что различению добра и зла должна способствовать религиозная традиция, потому что она имеет первоисточником Бога. Бог - Первоисточник всего на свете, но в любой религиозной традиции накопился такой огромный опыт неразличения добра и зла, смешения добра и зла, подмены добра злом, что без осмысления этого опыта, без покаяния в содеянном церковь (а именно ее имеют в виду авторы декларации, говоря о религиозной традиции - еще одна подмена) сама неизбежно будет заглушать, как она заглушает уже давно голос Совести - нашего единственного инструмента различения добра и зла. Но такой вывод, конечно же, не устраивает тех, кто стремится получить статус судии.
Посыл авторов декларации: "мы за право на добро и против права на зло" продолжает претерпевать странные метаморфозы и дальше. "Добро" подменяется "жизнью и созиданием", а "зло" - смертью и разрушением. Такая замена отнюдь не универсальна. Чтобы созидать надо разрушать, а жизнь достигается через смерть. Об этом постоянно напоминают евангелия (например, кто станет сберегать душу свою, тот погубит ее; а кто погубит ее, тот обретет ее). Об этом же рассказывает и история мученичества первых христиан..
Из учебника марксисткой этики прикочевала в декларацию заявление о соотношении прав и обязанностей (чуть ли не "осознанная необходимость") и призыв (чей?) сочетать индивидуальные свободы с групповыми интересами. Без уточнений последний призыв ведет прямо к отказу от каких-либо личных свобод. Уточнения же здесь чрезвычайно непросты, так как интересы разных групп не совпадают, и часто интересы народа (то, что кажется интересами народа) могут противоречить интересам человечества, точно так же, как интересы семьи могут противоречить интересам народа. И конечно, любые групповые интересы (а точнее, наше понимание этих интересов) могут легко входить в противоречие с велениями Совести. Если нам кажется, что, давя Чечню, мы действуем в интересах России, то это еще можно отнести к разряду "добросовестных заблуждений" - искреннего непонимания пагубности такой политики для государственных интересов России. Но если мы говорим, что, давя Чечню, мы действуем по Совести, - это уже откровенное лицемерие.
Таким лицемерием особенно насыщенно Соборное слово - другой официальный документ Собора. Здесь и скорбь по оскорблению религиозных чувств (интересно, каким еще религиозным чувствам, кроме своих собственных, сочувствуют участники Собора), и сострадание к кавказцам, и призыв развиваться через стабилизацию (читай застой с его подавлением всех и всяческих свобод). А рядом выдуманный жупел терроризма как главной угрозы России, и озабоченность другой страшной угрозой - межконфессиональными распрями на Украине, где поставлены под вопрос интересы Московской Патриархии. Здесь же и включение в число главных причин нашего экономического неблагополучия низкой ответственности предпринимателей. Вот в чем оказывается причина! Но вернусь к Декларации.
Авторы декларации знают, куда ведут. Они справедливо утверждают о том, что существуют ценности выше прав человека. Но именно в этом месте, вместо того, чтобы объявить этой ценностью Бога, они начинают искать разные подмены: вера, Отечество, нравственность и даже святыни. Другими словами - церковь и государство. Вот ради чего понадобилось все остальное! И вот против чего (совершенно естественно) восстают и либералы, и просто мыслящие люди. Призыв к гармоничному сочетанию интересов личности с интересами государства и церкви мог бы показаться прекраснодушным, если бы в нем не было все той же явной, хотя и не на чем основанной претензии на духовное (и политическое) лидерство. И поэтому дальше авторы декларации выступают уже не против "злых" свобод, а против свободы идти против церковной традиции, церковных предрассудков, государственного несовершенства и так далее. Вот такой кульбит, когда злым называется не то, что зло в самом деле, а то, что не нравится определенной группе лиц.
И тут неважно, что приходится идти на явный абсурд, заявляя, что поведение одного человека может "подавить" веру другого и тем более - подавить "нравственную традицию". Какая традиция "нравственна"? И как вообще можно подавить традицию"? И как мало надо верить самим, чтобы допустить одну только мысль о возможности одному человеку разрушать веру другого. Что же эта за вера такая нежизнеспособная? И может быть такую-то бессильную веру и нужно разрушать? Следуя авторам декларации в том, что "нельзя допускать ситуаций, при которых осуществление прав человека подавляло бы веру и нравственную традицию, приводило бы к оскорблению религиозных и национальных чувств, почитаемых святынь", нужно вообще запретить кому бы то ни было говорить что бы то ни было, не согласующееся с их убеждениями. К этому они и ведут. И это-то и вызывает, естественно, такое резкое общественное неприятие. В русской традиции это называется "начали за здравие, а кончили за упокой".
А ведь в основе декларации лежали не только эгоистические устремления и политическая корысть. Были там и совершенно правильные мысли, и благородные чувства. Но неумение разобраться в их сложности, неумение отличить доброе от злого, и прежде всего, доброе от злого в себе, сыграло с авторами ту же злую шутку, которое оно играет со всеми нами всю нашу историю.